И последнее что я услышал сквозь кровь в ушах было:

— … давление воина на этапе кандидата… если этот монстр не подчинится — придется его убить.

— Премьер-министр, полгода назад признавшийся в принадлежности к новой религии — восходящих, пообещал заблокировать новый закон выдвинутый силовым блоком, обосновывая это внутренним терроризмом. — вещала девушка в гневе сжимая микрофон. — Защита наших интересов, интересов граждан, в очередной раз стала менее важна, чем благоденствие зажра… стойте, что вы делаете у нас трансляция!

— Немедленно прекращайте истерику. — не влезая в кадр сказал охранник в глухом шлеме, и закрыв камеру вырвал её из рук оператора. Картинка потемнела, а через несколько мгновений исчез и звук.

— Вот же уроды. — проговорил напарник. Мы сидели в штабе второй оборонительной линии, по факту уже лет пять как первой, ведь основная стена давно пала, и с каждым месяцем становилось всё отчетливей разделение на внешний и внутренний мегаполис, покрывавший континент.

Во внешнем давно прекратились все производства. Искажение, идущее от червоточины, накрывало любые высокотехнологичные приборы. Создавало паразитарные токи в микроэлектронике и даже электродвигателях, полностью выводя его из строя. Даже вертикальные роботизированные фермы отключились.

— У восходящих всё больше мест в парламенте. — заметил я, когда напарник ударил кулаком по столу, выключив телек. — Военный блок в оппозиции, да и те… сам же знаешь, мы получили приказ об отступлении вместо атаки.

— Ты что же, думаешь, что уже тогда генералитет всё знал? — взбеленился напарник. — Забыл, как эти твари перли на наш опорник? Воины сект, с их техниками!

— Я помню всё это не хуже тебя. Но тогда у нас ещё был шанс. — ответил я, сжав кулак до белизны костяшек. — Минные поля, ультразвук, светошумовые гранаты… доспехи тогда работали! Мы могли удержать стену. А теперь…

— Не смей. Даже заикаться об этом не смей. Мы исполнили приказ! — рявкнул напарник. — У меня тогда тоже семья погибла! А твоя спаслась! Ты свою спрятал!

— Я и тебе предлагал. Перевезти всех в Атлантиду, а не в новую высотку. — ответил я, и товарищ едва сдержал удар. — Ладно, прости, лишнего сболтнул. Но ты же знаешь, чем дальше от этих тварей, тем лучше. Я бы на олимп переслал, да только откуда у меня такие деньги.

— Ты меня прости. — почти через минуту выдохнул старый приятель и сослуживец. — Они живы пока мы их помним. Атлантида, променять пятьдесят квадратов на трехсотом этаже на койкоместо в комнатушке метр на два? Кто же мог подумать, что это выгодно. А на счёт Олимпа, его же так и не достроили.

— Да, сменившиеся приоритеты. — поморщившись кивнул я. — Зачем строить орбитальную станцию, если можно получить бессмертие здесь и сейчас.

— Говорят, что восходящие жрут пилюли из человечины. — горько усмехнувшись проговорил напарник. — Всё, лишь бы стать бессмертными.

— Ну в это я уже вряд ли поверю, просто чернуха. — отмахнулся я, но увидел, как взгляд напарника остекленел. — Эй, в чем дело?

— Не читай. — ответил он, на мгновение зажмурившись. — Просто не читай…

Но было уже поздно, мне тоже пришло уведомление, замершее в самом углу зрения желтым восклицательным знаком. Секунда, и он сменился красным, вписанным в треугольник. Из важного — стал экстренным.

«Внимание, вы как единственное контентное лицо Лизы Альва были включены в первую очередь рассылки. Настоящим уведомляем вас о том, что связь с глубоководным городом Атлантида потеряна. Все необходимые экстренные меры по возобновлению связи принимаются, не загружайте горячие линии спасательных служб. Надеемся на ваше понимание и терпение».

Сглотнув вставший в горле ком, я сморгнул сообщение и перешел к первому письму, в котором висела только ссылка на новость.

— … невиданное до этого момента извержение вулкана, прямо под Атлантидой! Все ученые утверждали, что это невозможно, ведь город находился над океанической материковой плитой, вдали от островов, шельфов и расщелин, а потому рядом не могло быть даже землетрясения… — не выдержав я переключился дальше, а потом на другой канал, но везде было одно и то же. Столб поднимающегося из глубины пара и огня, прорывавшийся даже через толщу воды.

— Стой! Ты куда собрался⁈ — поймал меня за рукав напарник.

— Это те уроды, грёбанные сектанты! Я знаю! — рявкнул я, не в силах сдержать слёзы горя и ярости. — Не знаю как, но я должен с ними поквитаться!

— Стой! Да погоди ты. — вновь поймал меня друг, зажав запястье словно в тиски. — Мы не должны сейчас покидать штаб. Наше место здесь.

— Какое место⁈ Всё рушится к чертям! Даже под водой от этих мразей нет спасения! Мы должны их грохнуть!

— И как ты собираешься это сделать? Без доспеха с экзоскелетом, без поддержки с воздуха, без… в одиночку? — горько усмехнулся напарник, а затем, отпустив, тихо проговорил. — Вот, теперь ты меня понимаешь.

— Да пошел ты! Пошло всё это!

— Обязательно пойдёт. И ты пойдешь. Да стой ты, придурок. Тихо. — напарник помотал головой, взъерошил ладонью короткие волосы. — Ладно, я тебе не должен был говорить, но мы тоже сложа руки не сидим. Остались ещё честные люди и среди политиков, и среди бизнеса, и мы, военные. Которым не по нраву все эти сектанты. Нас мало, но мы делаем общее дело. И у нас есть план. Сейчас иди, я подежурю, но как придешь в себя, возвращайся, один я тут не справлюсь.

Первое что я почувствовал, холод. Холод от браслетов на руках и ногах. Даже не открывая глаз, было понятно, что меня заковали на совесть. Кровообращение не перекрыли, но браслеты упирались не в основание большого пальца, а в чуть выпирающий сустав и кость. Их уже не вывихнешь, чтобы освободиться от браслетов. Впрочем, меня останавливало не это. Если понадобится я себе и кисть отгрызу.

Только прежде, чем совершать такие опрометчивые действия не плохо бы вообще понять, где я. Иначе может оказаться что любые геройства совершены зря. Принюхался — плесень и мох, гниль, сырость. Ощупал пол, каменный, а не земляной, что уже говорит о многом. Осталось только открыть глаза…

— Ну конечно. — выдохнул я, с сожалением. Похоже на моё содержание денег не пожалели. Вряд ли тут для каждого пьянчуги найдётся каменный мешок, с дыркой на высоте пяти метров. Да так что добраться до неё вскарабкавшись по стенам не выйдет. Неужели я так разозлил Ди, что он решил сдать меня палачам Ван?

Кричать, привлекая внимание охраны я не стал, вместо этого поднялся, оценивая длину цепи, к которой были прикованы мои кандалы на руках и ногах. Ну встать то я смог, может ещё шаг в сторону сделать, но это максимум. Как выбираться из западни?

Прислушавшись к своим ощущениям, я понял, что оба узла заполнены до отказа. Значит три-четыре щита и пара рывков у меня есть. Смогу ли я вырвать штырь из стены?

Покачав вмурованный в каменную кладку кол, я понял, что проще перегрызть цепи, и стереть друг о друга металлические кольца, чем вырывать из стены крепление. Похоже оно заканчивалось якорем и было вмуровано ещё на этапе строительства тюрьмы. Но это же значит, что меня заковывали в кандалы прямо здесь…

Оглядевшись свежим взглядом по сторонам, я нашел металлическую пластину, как раз между собой и штырём. Похоже заковывали меня в два этапа. В начале — в кандалы, а потом уже к цепи. Интересно только почему я не очнулся от такой встряски и грохота? Значит меня отравили или усыпили после того, как Ди вырубил меня давлением силы.

Ломать руки и ноги, или пытаться сломать цепи? Нормальный человек, да даже даос, предпочел бы второе. Но с моей регенерацией и восстановлением тела, даже сомнений не оставалось. Положив цепь между руками на пол, я уперся в неё коленом и изо всех сил потянул левую кисть на себя.

Кожу мгновенно стесало, кость хрустнула и отошла в сторону и браслет съехал дальше к кисти. Переведя дыхание и дождавшись, пока красная пелена не сойдёт с глаз я прикусил губу и с силой дернул большой палец, вырывая его из сустава. Кровь смазала браслет, и он наконец слез с кисти. Оставалось вправить суставы и дождаться пока они заживут. Плёвое дело, всего на несколько минут.