Про ОМСБОН, Отдельную мотострелковую бригаду особого назначения, созданную Павлом Судоплатовым в июне-октябре 1941 года, он помнил хорошо, но пока Судоплатов, занятый ликвидацией Троцкого, об этой работе даже не помышляет. Его заместитель, Эйтингон, сейчас, кажется, тоже где-то за границей. А когда припечёт, придётся всё делать на бегу. Так что лучше уж заранее начать подготовку кадров для этого диверсионно-разведывательного подразделения. По методичке, которую он передаст Берии. А когда уж кому запустить её в дело, решать Лаврентию Павловичу.
По тому, что забежавший к Демьянову «на огонёк» Румянцев не удивился присутствию Киры, Николай сделал вывод: скорость стука в их заведении всё-таки превышает скорость звука. Вопросов у руководителя их инспекторской группы было ровно два:
1. Когда неожиданно выпавший из «обоймы» подчинённый сможет включиться в работу?
2. Насколько серьёзны его намерения в отношении «гражданки Варенниковой»?
По первому вопросу пришлось сослаться на доктора, который заявил, что выздоровление затянется ещё дней на пять-шесть. А по второму заявил, что они идут в ЗАГС, как только позволит здоровье. Похоже, такой вариант начальника группы удовлетворил. Как-никак, Николай теперь «руссо чекисто, облико морале»…
— Только… раз уж я теперь, согласно служебного удостоверения, не Шеин, может, мне и паспорт поменять?
— Организуем! Ты, главное, выздоравливай. А как выйдешь на службу, так новый паспорт и получишь.
Передал подписку, данную Кирой, и первую часть напечатанной на машинке методички. С рисунками, набросанными невестой карандашом.
— Прекрасно! — оценил Анатолий Иванович. — Проще будет убедить Меркулова в том, что Киру Васильевну действительно необходимо было привлечь к твоей работе.
Так что, когда «гражданка Варенникова» вернулась с кухни, где она обреталась, пока жених разговаривает с начальством, Николай объявил:
— Готовься, Кира Васильевна: нам с тобой через неделю в ЗАГС.
23
Свадьбу сыграли скромненько. Просто сходили в ЗАГС, где без волокиты зарегистрировали брак Николая и Киры. Ну, не придумали пока ещё никаких «испытательных сроков», пышных церемоний, наряженных автокортежей. А потом скромно посидели с Фёдором и Лидой.
Товарищи по работе, правда, озаботились вопросом:
— Что вам на свадьбу подарить?
— Если есть возможность, нормальную кровать. Лучше даже, если деревянную, — попросил Демьянов, чем вызвал массу шуточек в свой адрес.
И ведь выполнили «заявку», подарили! Правда, когда он уже проводил супругу в Ленинград. Простенькую деревянную кровать, больше похожую на сколоченный из толстых досок топчан, но укомплектованный широким ватным матрасом. Затащили на второй этаж и едва уместили на свободном месте посреди комнаты, предоставив возможность молодожёну самому двигать мебель. А поскольку к столу уже было не подойти, на «сексодроме» же (а как товарищам словечко понравилось!) и выпили за счастливое будущее молодых.
Уже уходя, Румянцев, немного отставший от остальных, предупредил:
— На завтра нарком запланировал большой разговор с тобой.
— У меня завтра очередное испытание «Катюши». Кого вместо меня пошлёшь?
— Никого. После возвращения с полигона разговор и состоится. Вечером. И будет лучше, если испытания пройдут успешно.
Николай лишь развёл руками:
— Если бы это только от меня зависело…
На этот раз Аборенков едва ли не силой заставил Демьянова надеть валенки и тулуп.
— Меня со свету сживут, если инспектор из аппарата начальника ГУГБ после каждого выезда на полигон будет уходить на больничный с простудой, — объяснил он такую заботу.
По дороге успели обсудить странные кувырки ракеты, выписываемые в прошлый раз.
— Вы снова были правы: дело оказалось в нарушении геометрии.
— Почему «снова»? Насколько я помню, это было моё единственное замечание.
— Не прибедняйтесь. Я видел бумаги с предложениями по изменению конструкции боевой машины и реактивных снарядов, и узнал ваш почерк. Не удивляюсь, что именно вас, Николай Николаевич, назначили куратором этого направления разработок НИИ от НКВД. Удивляюсь другому: как вы, человек со стороны, смогли так легко вникнуть в суть проблемы и подсказать решения, над которыми специалисты НИИ безуспешно бились несколько месяцев.
— Ничего странного: просто свежий, незамыленный взгляд.
— Как вы сказали? Незамыленный?
— Да. Есть такая особенность человеческой психики, особенно ярко проявляющаяся у тех, кто долго наблюдает за какой-то местностью. Если человек несколько дней смотрит на один и тот же объект, он перестаёт воспринимать привычные ему детали обстановки. Как это иногда называют, у него «замыливается» взгляд. И иногда достаточно просто сменить этого человека новым, чтобы «увидеть невидимое».
— Интересный подход. Складывающиеся стабилизаторы — тоже из серии «незамыленного взгляда»?
— В какой-то мере, — ушёл от прямого ответа Николай.
Ну, не рассказывать же ему о сложенных до момента вылета из контейнера крыльях «Калибров» и «Томагавков»!
Стреляли на этот раз одиночными ракетами с «массо-габаритными макетами боевых частей». А попросту — проверяли, на какую максимальную дальность полетят эрэсы с увеличенным запасом твёрдого топлива, и какое круговое вероятное отклонение получается при стрельбе на предельную дальность. Получалось неплохо, очень неплохо. «Максималка» выросла почти до 8,5 километров, а рассеяние стало около 150 метров в глубину и порядка 350 метров — боковое. По сути, на уровне более поздней модификации, БМ-13Н. И это — с опытными, ещё не доведёнными образцами снарядов. Если последствия «большого разговора» с Берией окажутся печальными, то одного того, что он ускорил работы по созданию «Катюши» на несколько месяцев и улучшил её технические характеристики, достаточно, чтобы гордиться своим вкладом в будущую Победу.
Самая обыкновенная «эмка» ждала Демьянова у проходной НИИ.
— Сдайте оружие, — распорядился старший лейтенант ГБ, которого Николай пару раз видел среди личных охранников Лаврентия Павловича. — И садитесь на заднее сиденье.
В темноте короткого зимнего дня всё произошло незаметно для окружающих. Да и кто будет пялиться на то, как встретившиеся чекисты, коротко о чём-то переговорив, набились в чёрную машину, немедленно сорвавшуюся с места, едва хлопнули двери? У каждого своя служба.
Приехали куда-то в район старого (для Демьянова) здания МГУ и втроём (старший лейтенант впереди, ещё одни охранник — позади Николая) поднялись по пустой лестнице на третий этаж. Судя по тому, как уверенно шагал старший лейтенант, он здесь явно не впервые. Фактически мгновенно после звонка распахнулась дверь, и за ней Николай увидел одного из тех, с кем Берия приходил на конспиративную встречу в прошлый раз. Обыскивали на этот раз куда более тщательно, в полном соответствии с подготовленными самим же Демьяновым рекомендациями. Учатся, однако!
— Проходите, товарищ Демьянов.
Берия уже был здесь. И, судя по пустой чайной чашке на круглом столе, стоящем посреди комнаты, довольно давно.
— Налей нам ещё чая, — приказал нарком.
Но пока охранник, исполнив приказ, не удалился на кухню, сосредоточенно читал свежую «Правду».
— Угощайтесь, — отложил он, наконец, газету и жестом указал на разложенные по вазочкам и тарелочкам закуски и сладости. — И давайте начинать.
— Спрашивайте, товарищ комиссар госбезопасности первого ранга.
— Для начала ответьте на вопрос, за что вы так не любите Хрущёва? — послышался за спиной, где, как заметил, входя в комнату, находилась дверь в соседнюю, голос с едва заметным грузинским акцентом.
Николай медленно поднялся со стула.
— Здравия желаю, товарищ Сталин!
— Садитесь, садитесь, — проговорил первый секретарь ЦК ВКП(б), пододвинул к столу ещё один стул и глянул на Берию.
— Антон! Ещё одну чашку чая! — крикнул тот охраннику.
— Собрались с мыслями? — отхлебнув первый глоток, в упор посмотрел на Демьянова Сталин. — Тогда рассказывайте.